Оставить комментарий

Военное время.

Я закончила 3-й класс в 41-ом году именя отправили с нашей домработницей Машей к ней на родину в Рязанскуюобласть. Машу в нашей семье я помню еще в дошкольное время. Мне былолет 5-6, а ей лет 16-17.

Война застала меня у Маши в деревне.Помню, что был какой-то праздник и всей деревней ушли на поляну у леса.Потом прибежал парень из деревни и тут начался переполох.

Родители в это время были в Москве, аСтас с детским садом под Тарусой.

Папа привез маму со Стасом где-то вконце лета к Машиным родителям и быстро уехал. Он был военный в запасеи его призвали в армию. Нам выделили небольшую избу недалеко от школы ия пошла в 4-й класс.

Папа работал в авиационнойпромышленности, и их наркомат переводили в г. Куйбышев. Точно не помнюв каком месяце, но это было зимой, папа вместе с ординарцем Юрой (таквсе его называли и я тоже, он был совсем молодой), приехали за нами,чтобы перевезти поближе к Куйбышеву. Ехали мы на поезде, набитом людьмитак, что спали даже на третьей полке (наш Юра так спал, привязав себяза руку, чтобы не упасть). Мы со Стасом спали вместе на нижней полке, ародители по-очереди спали около нас. Мне казалось, что мы ехали целуювечность, вернее больше стояли, чем ехали. Помню, что была большаяпроблема с водой, которую можно было достать только на станциях итолько если очень поспешишь. Юра был очень высокий и шустрый, он всегдауспевал быть в первых рядах, поэтому были с водой и даже иногдаумывались.

У папы и Юры были какие-то литеры,поэтому на станциях они получали худо-бедно паек. Уезжая из Рязани мамазапаслась сухарями, пшеном, это я помню, а чего ещё — непомню. На станциях мы так долго стояли, что мама нас со Стасом брала имы шли в ближайшие дома, где она успевала сварить пшённый кулеш ипринести в поезд для наших мужчин.

Наконец-то мы приехали, выгрузились настанции Бузулук. Маленький вокзал, железная печка по середине и полнолюдей вокруг неё, не подступиться. Как маме удалось освободить местодля нас, детей, уму непостижимо, но мы оказались около тепла. Юра спапой в это время искали «транспорт», чтобы ехать всело или деревню. Нашли, не розвальни, а небольшие сани. Уложили вещи,посадили нас со Стасом, предварительно укутав в тулуп, сел мужичок наоблучок, а взрослые бежали вслед. Довёз нас мужичок до деревниКоноваловка и первую ночь мы ночевали в сельсовете кто на столах, а ктона лавках. А утром нас поселили к бабушке — хозяйке избы.Меняла мама хозяек не один раз: где-то было грязно, кто-то не любилэвакуированных. Потом я пошла в школу, заканчивать четвёртый класс.Жили по разному, но жаловаться нельзя: мама работала в конторе, папачасто ездил в командировку в Москву и обязательно умудрялся заехать кнам и привезти кое-что из продуктов (консервы, шоколад), думаю, чтоспиртное тоже было.

В колхозе за работу мама получала муку ииз неё пекла хлеб. Это было нужно видеть и пробовать. Печь нужно было врусской печке, да ещё умело обращаться с ухватом, да ещё знать какойжар должен быть в печи и когда хлеб нужно вытаскивать.

Хозяйка недолюбливала нас,приехавших да ещё занявших часть её избы. Она никогда не помогла нисоветом, ни делом маме с выпечкой хлеба, а маме никогда не приходилосьэто делать. Получался хлеб совсем плоский, жёсткий, зато ни на что непохожий, мы ели и нам нравилось.

Мама меняла какие-то вещи на овощи имолоко. Масла в то время я не помню, наверное, его у нас не было.

Там очень сильно я заболела малярией,приступы шли через день, а лекарств не было. Через какое-то времяприехал папа и родители решили, что меня нужно отвезти в Москву, кврачам. И папа забрал меня. На станции Бузулук поезда останавливалисьна какую-то минуту, но ни в одном вагоне, ни одна дверь не открылась.Поэтому папа поставил меня на верхнюю ступеньку вагона (в старыхпоездах ступеньки были наружу), прижал своим телом к двери, а самдержался за поручни. Таким образом мы доехали до большой станции итогда уже ехали в поезде. Мне было страшно и это очень ярко запомнилосьна всю жизнь.

В Москве было темно, почти безлюдно. Внашем доме на Кропоткинской не всегда была вода и не топили, а это быларанняя весна и было достаточно прохладно.

У родителей были хорошие друзья— полярники, которые жили в доме полярников на Никитскомбульваре. Вот туда меня папа и определил. Помню, что все время хотелосьесть, но все было недоступно. Тогда я впервые ела котлеты изкартофельных очисток. Правда, папа меня подкармливал. Я подъезжала кнему на работу и он выносил к ограде свой обед, и так через ограду яела. У них из столовой нельзя было выносить и стоял добрый солдат и,видно, закрывал на это время глаза. В Москве мы были недолго и обратно— в деревню. Но самое интересное: со дня отъезда из деревни иотчаянная поездка на поезде, и последующие дни в Москве абсолютноизлечили меня от малярии: ни одного приступа с тех пор и досегодняшнего дня.

Закончила 4-ый класс и в конце лета илив начале осени мы вернулись в Москву. В школе в деревне у меня быломного друзей, ко мне очень хорошо там относились и я очень долго сомногими из них переписывалась, даже когда уже училась в институте.

В Москве уже не было почти тревог, аесли были, то мы не бегали в метро, а спускались в подвал своего дома.Появились карточки, которые было страшно потерять.

Началась школьная жизнь, учёбой, ксожалению, я занималась не слишком усердно. Самое любимое занятие— это чтение. Читала всё подряд. В тот период перечиталабольше всего, все что можно было достать в библиотеке или у подруг, аещё и то, что читали родители.

Ещё очень яркое впечатление —это когда открыли коммерческие магазины и первым был Елисеевским. Папапривез меня туда и это было потрясение: это было из мира сказок. Людиходили туда, как в музей. Чего там только не было! А какие ароматы изапахи!

Папа спросил, чтобы я хотелапопробовать: конфеты, печенья, пирожные и другие сладости. Я не моглаоторвать глаз от разнообразия колбас, попросила купить колбасу«Брауншвейгскую». Почему — сама не знаю.Я никогда раньше её не видела и«естественно» не пробовала. Что меня привлекло:название, вид — не знаю. Не помню и не знаю, сколько онастоила, но был куплен очень маленький кружочек. Это запомнилось на всюжизнь. И потом, когда я уже работала и к тому же рядом с Елисеевским,самый деликатес был — эта колбаса.

В день Победы 9-го мая рано утром к намприбежали мои одноклассницы и мы побежали на улицу, мы всегдасобирались компанией во дворе напротив нашей школы (бывшийКропоткинский переулок). Целый день мы где-то бегали, прыгали, кричали,а вечером — на Красную площадь. У меня был мальчик ГубинАндрей, он меня оторвал от компании и почти всю ночь мы гуляли наКрасной площади. Туда собрался весь народ, там было просто непротолкнуться, все смеялись и плакали, военных обнимали и целовали, анекоторых подбрасывали в воздух. Вспомнить всё и объяснить то состояниеи впечатления, что говорили, просто невозможно. Я даже не помню, попалоли мне за ночную прогулку от мамы. Наверное, да, но это не испортилонастроения и радости. Сколько это продолжалось - тоже не осталось впамяти.

Потом началась повседневная жизнь.Вскоре папа демобилизовался из армии. Он работал в ГУСИМЗе (главноеуправление советским имуществом за границей), а затем его направили наработу в Австрию в Вену. Это уже было, когда я поступила в институт.

***

Родилась в Москве на Разгуляе, вобщежитии студентов, где жили родители 1,5-2 года. Этот период жизнипочему-то выпал из моей памяти.

Родители:

Мама — Устинова АнастасияКонстантиновна, родилась в Брянске, отца своего не помнит. По рассказамсвоих сестёр он работал в кузне. Всего их было 4 сестры и один брат.

Сёстры: Варвара, Евдокия, Нина,Анастасия и брат Иван. Самая младшая и последний ребёнок —это моя мама. Тётю Нину мама не помнит, она очень рано вышла замуж иуехала из Брянска и после не давала о себе никаких вестей. Брат Иванпропал без вести в I мировую войну.

Мамина мама, моя бабушка Вера, умерларано, когда маме было 5 или 6 лет. Мама её очень смутно помнит. Мамуотдали в детский дом (сиротский), где она жила и училась до 12 или 13лет. В 12 лет, чтобы поддержать её материально, приняли в учреждениекурьером, но только разносить бумаги по кабинетам. Девочка онаоказалась смышлёная и расторопная, поэтому её жалели и подкармливали.Детский дом направил её в училище, где занимались по 7-й класс. Мамеочень нравилась физкультура, она занималась ею в училище и хотелазаниматься и продолжать учёбу в этом направлении.

Папа — Тетёркин НиколайКапитонович родился в городе Карачеве Бранской области. Отец его былконюхом у барина и папа с ранних лет помогал ему и стал настоящимлошадником, тем более, что у хозяина были породистые лошади. Папин отецих объезжал. И однажды при объезде молодой лошади, она скинула папиногоотца, да ещё наступила на него. Он недолго болел и умер, когда папебыло 10 или 11 лет.

Папина мама, бабушка Пелагея, неработала, у неё было 15 детей и все мальчишки. Многие умирали в раннемдетстве, многие погибли в 1-ой мировой войне и в гражданской. Папа былпредпоследний и последний был дядя Саша. Вот эти двое выжили. В 19 летпапа попал на гражданскую войну, был в кавалерии у Будённого. Сказаласьранняя любовь к лошадям. Естественно, вступил в партию. После окончаниягражданской вернулся в Брянск, закончил рабфак. Рабфаковцы шефствовалинад училищем, где училась мама. Так познакомились мои родители. Папаобратил своё внимание на девочку Настю, уделял внимание, подкармливалеё из своего скудного запаса.

Закончив рабфак, папа уехал в Москвупоступать в институт. Поступил в институт Землеустройства, получилместо в общежитии на Разгуляе и отправился в Брянск за мамой просить еёстать его женой. Сначала мама не согласилась (надо думать, что оналюбила кого-то другого). Папа приезжал ещё в Брянск и не один раз,видно, что он решил не отступать. И, наконец, мама согласилась, и ониуехали в Москву. Папа готовил сам маму в институт, и она поступила втот же институт, который папа уже кончил. Мама проучилась 2 курса, апотом родилась я и на этом мамина учёба закончилась, а папа поступил вНефтяной институт и закончил его.

Родители получили две комнаты наКропоткинской и тогда папа привёз свою маму, мою бабушку Пелагею ксебе. Как мне помнится, мама была не очень довольна этимобстоятельством и с бабушкой она не ладила. Папа не вмешивался, ноочень переживал по этому поводу. Он с бабушкой сидел и помогал ейматериально (мы с ней были в одной комнате), но когда этого не виделамама. А ещё папа принял к нам в дом одну из своих племянниц (тётюТамару), которая осталась сиротой.

Бабушка была очень старенькой (можетбыть мне так в то время казалось), была маленькая и худенькая, плоходержали её ноги. Я бегала ей в магазин за хлебом и колбасой. Питаласьона, к сожалению, не с нами за одним столом, а с тётей Тамарой. Вовремя войны бабушка и тетя Тамара не уезжали из Москвы. Тётя Тамарапошла на авиационный завод работать и там познакомилась с дядей Гришей.Вскоре она вышла за него замуж, они получили в бараке в Измайловокомнату и тётя Тамара уехала от нас. Бабушка умерла в 1943 году ипохоронена на Донском кладбище.

Тётя Тамара с Гришей приезжали хоронитьбабушку. Нас было четверо: папа, я и тётя Тамара с Гришей. Больше тётяТамара у нас в доме не была. Но когда папа лежал в больнице, тётяТамара очень часто приходила а папе. К папе и ко мне у неё сохранилисьдобрые чувства.

Папа часто, по делам службы ездил вкомандировки. После войны его направили генеральным директором вАвстрию на крекинг-завод, как специалиста нефтяника. А во время войныон был в авиационных частях в звании майора, разрабатывали и испытывалигорючее топливо для самолётов.

В Австрию папа сумел вызвать и маму насвою бедную голову. Там мама и нашла себе второго мужа, хотя она в Австрии не пробыла и 2-х лет. Оттуда она уже приехала с ИванИвановичем, как мы его звали.

Мама с папой прожили в гражданском браке20 лет (с 1929 года по 1949 год). Зарегистрировали они свой брак толькопред отъездом папы в 1948 году в Австрию. И в 1949 годурасторгли свой брак, а мама зарегистрировала новый брак.

Папа дал согласие и мама одну из комнатна Кропоткинской разменяла на комнату в Воротниковском переулке. Мы спапой остались прописаны на Кропоткинской, а Стас с мамой наВоротниковском. Но Стас не захотел жить с мамой и жил с папой.

Я закончила институт и уехала воВладивосток. Папу в то время отправили на объединение колхозов, какруководителя и партийного работника, в Чеховский район Московскойобласти. Там он заболел, попав весной под лёд. Он ехал из одногоколхоза в другой через реку. Лёд не выдержал и лошадь попала в воду. Онеё вытащил, сам весь промок, но сначала отвёл её на конюшню (у негобыли две выездные лошади и обе племенные, он за ними самездил на племзавод). Поскольку он ехал в лёгком возке, то и пришлосьему быстро освобождать лошадь от упряжки. Папа сильно простудился, несразу его положили в больницу. Затем положили с диагнозом: воспалениелёгких. Значительно позже обнаружили рак лёгких. Но было уже оченьпоздно. У папы было много влиятельных друзей, они приглашали ему видныхпрофессоров по тому времени. Но все говорили одно: поздно, ничегосделать нельзя. Он умер 9 февраля 1956 года, ему не было 58 лет.Похоронен в Чеховском районе.

Мама с Иван Ивановичем прожили не так ужи много. В 1957 году он ушёл от мамы. Мама очень сильно переживала,пыталась его вернуть разными способами, но … всё напрасно.Он сделал для меня очень доброе дело: через Красный Крест добился моейпрописки в Москве. Так как я по распределению попала в Тихоокеанскийфлот в строительное управление, то мне предложили выписатьсяиз Москвы, что безоговорочно и сделала. Галя, с которой мы вместеуехали, не стала этого делать и у неё никаких проблем не было. А я поэтой причине потеряла и комнату на Кропоткинской.

Когда Стас вернулся из армии, нас ужебыло вместе с ним пятеро в комнате. Стас женился, ушел к Светке.

Мама, через тетю Лиду, устроила Василияв Западные сети на работу (там работала тетя Лида) и она же помоглаВасилию получить комнату в Кунцево. Правильнее, нас втроём оставили наВоротниковском, а Стас и мама уехали в Кунцево. Это Стас простить намне мог.

Устинова Инга Николаевна
2014 год

Оставить комментарий